Солист Мариинского театра, лауреат многих международных престижных конкурсов, удивительный баритон, покоряющий мировые сцены, – рады представить нашего гостя Владислава Сулимского. А беседовали мы об искусстве в условиях современных реалий, знаках судьбы и секретах оперного пения.

     Выходец из Беларуси, будущий актер получил образование в Санкт-Петербургской государственной консерватории, впоследствии стал солистом Академии молодых оперных певцов Мариинского театра. С 2004 года Владислав Сулимский вошел в основной состав труппы. Особое место в репертуаре исполнителя занимают премьерные партии в операх Верди. За последние сезоны артист добавил в свой список заглавные партии в операх «Симон Бокканегра» и «Риголетто», а также Монфора в «Сицилийской вечерне» и Яго в «Отелло». За роль Симона Бокканегры в спектакле Мариинского театра       Владислав Сулимский был удостоен театральной премии «Золотой софит» и номинирован на «Золотую маску», роль комиссара Монфора принесла ему оперную премию «Онегин».
     Солист исполнял роли в опере «Макбет» на фестивале в Савонлинне и «Золото Рейна» на Эдинбургском концерте. Как приглашенный артист выступал в Большом театре в Москве и венском Ан дер Вин, пел на сценах Базеля, Мальме, Риги, Далласа. С Мариинским театром гастролировал в США, Японии, Финляндии, Франции и Великобритании.

– Театров в мире немало, а Мариинка – одна, как вы сами не раз говорили…

– Мариинский театр, можно сказать, мой родной дом. В этом году исполнилось уже 20 лет, как я проработал на сцене. И желания куда-то переезжать никакого нет, поскольку здесь меня все устраивает.

– Как-то вы говорили, что ближе всего к правильному пониманию оперы стоит итальянская школа. Что такое «правильный оперный вокал»?

– Конечно же, итальянская школа – это главное, что должен постичь оперный певец. Жанр придумали итальянцы, первыми исполнителями тоже были они, и я считаю, для того, чтобы научиться петь правильно, нужно постичь сначала их фонетику, потом принцип звуковедения – дыхания, и все это соединить. Это как плов готовить – ингредиенты нужно правильно подготовить, затем смешать, протомить. Это непростой процесс.

– Что в дальнейшем вам, уже состоявшемуся певцу, дало участие в мастер-классах Е. Образцовой, Д. Хворостовского, В. Атлантова и других звезд оперной сцены?

– Вообще, у меня есть принцип – нельзя заниматься у одного педагога, нужно набираться опыта у многих. И необходимо брать от каждого то, что нужно именно тебе. Например, Дмитрий Хворостовский помог мне в раскрепощении на сцене, от Ренаты Скотт я вынес какие-то итальянские стилевые особенности. С маэстро Пауло Ди Наполи я больше занимался техникой, благодаря чему затем выиграл в Риме на конкурсе первую премию.

– Впервые с оперным искусством вы соприкоснулись в детстве благодаря пластинке «Евгений Онегин». И вот спустя годы вы уже сами стояли на сцене Большого театра.

– В знаки судьбы я верю, и это не только с оперой связано, было много разных ситуаций. Какая-то есть в этом связь – именно с оперой «Евгений Онегин». Неслучайно это была моя первая серьезная роль на сцене. Думаю, что это судьба.

– Ваш основной репертуар сегодня?

– Мой репертуар на сегодня – основные оперы русских и зарубежных композиторов, в основном итальянских. Одна немецкая опера и одна французская.

– Если не ошибаемся, самый любимый ваш композитор – Верди. Насколько, по-вашему, голос гармонирует с его музыкой?

– Да, это мой любимый композитор, хотелось бы исполнить все его оперы, в которых главная роль отведена баритону. Мне удобно его петь, и я не зря учился в Италии много лет и постигал пути понимания Верди – как его читать, как его петь, что значит агогика в музыке – rubato «вердиевская», в которой мало кто понимает в наше время на самом деле.

– Какие партии вам бы еще хотелось исполнить на сцене?

– Спеть партию Луиджи в итальянской опере «Плащ» Пуччини. Хотя мне и Микеле хотелось бы воплотить. Это то немногое, что мечтаю исполнить. Еще «Андре Шенье», может быть. А вообще мне хотелось бы «добить» всего Верди. Вот сейчас, если получится благополучно выучить «Разбойников», у меня уже будет 15 его ролей. И останется не так много. А из русского – мечтаю о «Князе Игоре» Бородина.

– Самое лучшее, что вы сами когда-либо слушали, сидя в зале?

– Это «Триптих» Пуччини в Мариинском театре. Я нечасто хожу в зал слушать, но оказался там и был под большим впечатлением от музыки, от игры актеров, от пения. Это было сильно и проникновенно.

– Ближайшее мероприятие, на котором вас можно будет услышать, – VII Международный фестиваль вокальной музыки, который состоится 30 июля. Там вы исполняете заглавную партию ветхозаветного пророка в оратории Мендельсона «Илия».

– Да, это особый момент и для меня, и для любого обладателя баритона. Казалось бы, оратория не сицилийская опера типа «Дона Карлоса», но, столкнувшись с этим произведением, я понял, что все не так просто – это особый сегмент в исполнении, нужно многое чистить технически, ментально. Мне повезло, что я успел позаниматься с людьми, которые владеют этим искусством, жанром, знают хорошо немецкий, и есть возможность подправить что-то, благо позволяет время.
Я никогда особенно не вдавался в библейские писания – здесь заинтересовался, прочел. Описание чудес попробую воплотить – этот Божественный глас, веру в него – донесу в своей музыкальной линии. У героев все четко прописано – прошения, гнев, безысходность – просто потрясающе. Даже слушая это сочинение в первый раз, я был в восторге. Хотя, казалось бы, такое не самое веселое, даже унылое местами музыкальное произведение, так гениально сделано. Жаль, что так редко эта оратория исполняется в мире.