Александр Файн, известный бизнесмен, профессор прикладной математики, лауреат престижных премий по литературе, вместе с Павлом Урсулом приступил к постановке театральной пьесы.

– Александр Маркович, вы продолжаете свою агрессию, теперь уже на новой стезе − драматургии… Что это?

– Все просто! Жить − значит работать, пробовать и безжалостно расправляться с собственными болячками.

– Что больше всего ненавидите в себе?

– Лень с ссылками на самочувствие, пропуск занятий в спортзале, желание объять необъятное, неумение спокойно переносить поражения, бессонницу по ночам, когда голова переполняется мыслями.

– Как на шестом десятке жизни вы пришли в бизнес?

– А что было делать, когда в одночасье рухнуло твое «Дело», изменился социальный уклад, исчез источник существования… В 1988 году страна тряслась в судорогах от успехов перестройки. Я был руководителем нового направления в машиностроении, создавал перспективную модульную систему, на которую меня благословил заместитель председателя Совмина СССР Иван Силаев. По его указанию эта тема была включена в общесоюзную программу. Каждое утро дышал полной грудью − куча дел: руководитель направления, референт отдела машиностроения ЦК КПСС, эксперт Генпрокуратуры СССР по разбору аварий на оборонных объектах, командировки за рубеж при наличии допуска к совершенно секретным работам. В СССР мне могли тогда позавидовать многие.

В начале восьмидесятых на одном из ракетных комплексов произошла авария во время боевого дежурства. На агрегате, сконструированном нашим КБ, погибли офицеры-ракетчики. ЧП! Главком ракетных войск дает директиву Военной прокуратуре найти виновных, исключив вину военных. У главного конструктора нашего КБ инфаркт. Мне было поручено доказать в процессе следствия, что беда произошла не из-за конструктивной ошибки. Начались сложные экспертизы, при которых в мою сторону шли угрозы и делались различные предложения. Но задачу удалось выполнить − эта была серьезная победа лично для меня. Но вернемся к 1988 году. Все рушилось, и стране стало не до моего «Дела». Надо было выживать. Я открыл массажный кабинет, где по вечерам зарабатывал на жизнь. У меня было свидетельство на право этой деятельности, которое я получил еще в семидесятых, когда окончил как бывший спортсмен курсы при Институте физкультуры. Определенные навыки сохранились. Когда я получил предложение участвовать в создании первого научно-производственного кооператива при АН СССР, кабинет пришлось закрыть. Понадобился мой конструкторско-технологический и организационный опыт.

Кооператив взялся в сжатые сроки построить и запустить автоматизированную и компьютеризированную линию по производству химреактивов с изменяющимися параметрами. Я был на 20−30 лет старше моих коллег и выполнял функции технического директора проекта. Пригодились мои связи с предприятиями ВПК − лишенные оборонных заказов, они брались за любую работу. Опуская подробности, скажу − мне опять повезло. Создание линии стало моим новым «Делом». Переезды, кредиты, перелеты, договора, выяснения отношений и «договоренности». Фантастический калейдоскоп событий и знакомств. Линия была запущена, к тому времени мои коллеги по кооперативу ушли в торговый бизнес. А кооператив стал получать новые заказы от «падающих» предприятий. Успех привлек внимание криминалитета. Пришлось жить с круглосуточной охраной. Но время кооперативов заканчивалось. В 1992 году мне предложили возглавить инвестиционную компанию, в которой тружусь и поныне. Сколько молодых и успешных, работавших в компании, ушли в самостоятельное плавание. При встрече они обращаются ко мне «Дед» или «Отец». Греет!

– Как вы пришли в литературу?

– В начале двухтысячных судьба меня свела с влиятельным чиновником, курирующим в администрации президента военно-технические вопросы. В частном разговоре я резко высказался о бездумном разрушении советского оборонного-промышленного комплекса (ОПК) − уникальной в мире кооперационно-замкнутой системы, локомотива советской науки и индустрии. Этот чиновник предложил составить концептуальную справку для Совета безопасности. По его словам, вопросы, поднятые в ней, нашли понимание, и молодой президент дал поручение провести Всероссийское совещание генеральных конструкторов ОПК. Я стал готовить материалы, с которыми приезжал на Старую площадь. Как-то после очередной встречи мне «посоветовали» во избежание «личных проблем» отойти. Видимо, я посягнул на чьи-то интересы. А у молодого президента и так хватало забот по реконструкции наследства Б.Н. Я предпринял несколько безуспешных попыток продолжить это «Дело».

Приближалось мое семидесятилетие. Написал на пробу два рассказа и послал их по почте патриарху нашей словесности − Д.А. Гранину. Он позвонил мне, пригласил к себе домой в Питер и посоветовал не бросать это «Дело». После нескольких публикаций в литературных журналах, классик советской литературы Ю.В. Бондарев, возглавлявший Союз писателей, вручил мне билет члена союза, а крупное издательство АСТ предложило собрать написанное в одной книге. Потом пришло несколько литературных премий, а в Берлине на немецком языке вышел сборник рассказов «Es war so» («Так это  было»). Так и появилось новое «Дело», без которого сегодня не мыслю своей жизни.

– Вы сказали, что готовится к постановке пьеса. О чем она?

– Пьеса написана по мотивам моей повести «Прости, мое красно солнышко!». Это мелодрама на современном, актуальном материале о вечном и неразрешимом столкновении рассудка и чувства.  Пусть зритель поучаствует в разрешении этой проблемы и решит, кто из героев прав − пожилой мужчина или молодая женщина, которые узнали настоящую любовь…  Но страх перед будущим стоит между ними. Судьба мне подарила встречу с талантливым режиссером Павлом Урсулом, с ним и делаем инсценировку.

– Что вас не устраивает в современной литературе?

 – Литература, как всякое социальное явление, развивается независимо от отношения к нему конкретного участника литературного процесса. Вопрос в другом −  нашел ли писатель ключ к сердцу и разуму читателя. Поэтому я не приемлю позицию автора, который считает, что его не понимают. Докажи делом свое право на печатное слово.

– А как же быть с гениями, опередившими время и не понятыми современниками?

– Это исключения. Удел обогнавших время − пережить и верить! Я обычный трудяга...  скажут «неплохо» и слава Богу.

– Что для вас в произведении важнее − язык или тема?

– Тема может быть любой. На первом месте − ясность авторской мысли, на втором – знание предмета, на третьем − языковая точность. Каждый герой должен говорить за себя, а не от автора. К сожалению, языковым несовершенством как в диалогах, так и в описании предмета порой страдали даже серьезные авторы. Попадая в литературную «тусовку», они теряли связь с реальной жизнью.

 – Какой у вас личный план к девяностолетию? И вообще задумки на будущее?

– Трудиться за столом, в офисе и в спортзале. Не конкретизирую! Суеверен!

– Что в себе считаете позитивного?

– Умение искренне радоваться чужим успехам и полное отсутствие чувства зависти.

Интервью в полном объеме читайте в февральском номере MI